Путанабус - Страница 39

Слушают уже внимательно. Что ж хотели? Классика жанра!

- Итак, дорогие мои, - это уже персонально к Кончиц с Урыльник, - Что вы можете доложить родному коллективу о своем проступке? И, заодно, объяснить, как вы дошли до жизни такой?

Наступила тишина. Тихая такая тишина.

Виновницы торжества глазки в стол попрятали и сидят как мыши под веником. Буд-то и не к ним обращаются.

Ну, пошло-поехало, как у Галича: "а как вызвали меня, то сник до робости, и из зала мне кричат: давай подробности!". Не меняется народ от смены политических режимов. Тем более - от изменения экономического уклада.

- Ну, что молчите? Расскажите всем, про вчерашнее. Интересно же народу, зачем его полиция весь вечер трясла и на уши ставила.

- А чё рассказывать-то? - ушла в несознанку Урыльник, пряча глаза уже под стол.

Ну, прям гимназистка, которая случайно в школьном туалете разбила унитаз, на приёме в кабинете завуча.

Я посмотрел в глаза Ингеборге.

Та ответила понимающим мне взглядом. Вздохнула и спросила.

- А ты с самого начала давай. С того момента, как вы вчера отсюда ушли.

- Да ничего такого и не было. Шли и шли. По сторонам глазели. Потом к нам эти, из крутой тачки пристали. Кататься звали. В ресторан, на берегу моря.

Я в это время в упор смотрел на Катю. И напряженно думал: сдаст она хохлушек или не сдаст?

Та, поначалу, прятала от меня глаза, но потом подняла их и посмотрела с каким-то неясным вызовом.

А я ей взял и подмигнул задорно.

Господи, как мало надо человеку для счастья. Вся аж просияла, как восходящее солнышко, что майским утром разгоняет утренний туман от речки над заливным лугом.

Я искренне улыбнулся в ответ.

Как это приятно делать человека счастливым, хотя бы на пару секунд.

- А когда мы отказались, то они нас похватали и в машину затолкали, - добавила Оксана.

- Потом привезли в какой-то подвал, отобрали деньги, документы и избили, - заплакала Ярина, утирая глаза рукой, попутно счищая ею тональный крем с синяка, - Ничего не объяснили, и, сразу бить. По лицууууу...

- А что они от вас хотели? - спросила Бисянка.

- А мы знаем? Мы по ихнему ни бельмеса, - оправдывалась Оксана, - Спросят криком, гыг-гыр-гыр, потом ещё что-то крикнут, и по морде кулаком. А за что!? - она перешла на повышенные визгливые тона, - Потом в подвале сидели, запертые, без сортира. С парашным ведром вонючим. Долго. Потом военные пришли и освободили нас. Вот и всё.

- Ещё вояки переписали нас, вместе со всеми, кого оттуда вынули, - добавила Урыльник, - Сказали, что новые айдишки нам выдадут, взамен утраченных. А мы им новые фамилии сказали. Здесь же это можно?

- И как вас теперь называть? - спросила Буля тоном уполномоченного КГБ по району.

- Я теперь Ярина Бандера, а она, - кивнула Урыльник на Кончиц, - Окса фон Штирлиц.

Я, конечно, понимаю, что пять минут здорового смеха заменяет килограмм морковки, но в таких количествах каротель могут потреблять только кролики. Чуть со стула не грохнулся. И был бы тогда, как любит говорить Ругин "пацталом".

А негр за стойкой, наверное, думает, что мы тут анекдотами друг друга развлекаем. У нас жизнь круче любого анекдота.

- А они что? Вам так и не сказали: за что бьют? - спросила Сажи, когда все отсмеялись, - Это же беспредел какой-то.

- Беспредел и есть, - уже выла Ярина, подвсхлипывая, - Самый натуральный. А с виду - приличные пацаны. Одеты хорошо. Тачка дорогая. На морду - симпатичные.

- Хочешь сказать, не рыночный вариант, - усмехнулась Альфия.

- Не-а, - сморкнулась Ярина в бумажную салфетку, - Совсем не с рынка перцы. Больше на мажоров похожи. Золотом обвешаны. "Гайки" на пальцах в два ряда.

- Значит, понравились мальчики? - вставил я свои три копейки.

- Жора, ты издеваешься? - возмутилась Оксана, - Как могут понравиться те, кто тебя бьёт?

- А до того? - спросила Роза.

- До чего, до того? - переспросила Оксана.

- До того, как били? Когда вас кататься звали?

- Да так... Вполне себе приличный клиент, - проговорилась Кончиц.

- Картина Репина "Приплыли", - констатировал я, - Так вы, значит, вчера на промысел двинули?

- Жора, за кого ты нас принимаешь, - возмутилась Урыльник, которая теперь, как выяснилось, Бандера.

Ответом ей был звонкий хохот всего девичьего коллектива.

- Ну, приколистка, - держалась за живот Анфиса, - к Задорнову ходить не надо.

- Слышь, мать, а ты когда операцию по гименопластике успела сделать? - смеялась Галина.

- Какую операцию? - не поняла Ярина.

- Да по восстановлению девственности, - не унималась Антоненкова.

- Причём тут это?

- А причём тут: "за кого ты нас принимаешь"? - передразнила, - Сказать за кого тебя Жора принимает? Или напомнить: на что ты в Москве у него же подписывалась?

- Всё вы не так поняли, - встала на защиту подруги Кончиц. Или Штирлиц?

- Всё мы так поняли, - констатировала Ингеборге, - Как есть, так и поняли. Вот так всегда всё и кончается, когда в приличную компанию шлюх с панели берут.

- Сама ты блядь шпротная, - окрысилась на неё Кончиц-Штирлиц, срываясь на крик.

- Может и блядь, - спокойно ответила Прускайте, - Может даже и шпротная. Но в отличие от тебя на панели ночами не стояла. И на рынке у хачей не отсасывала.